Весна была ранней и холодной. По полупустым
улицам Нибельхейма носился сырой ветер,
забирался под плащ и заставлял дрожать всем
телом. Высокий, худощавый мужчина лет сорока
поежился, оглядываясь по сторонам. Ветер
растрепал его длинные черные волосы, затянутые в
хвост.
Шин-ра особняк возвышался впереди мрачным, серым
и совершенно нежилым зданием. Вполне возможно,
что оно действительно лишено всякой жизни, кроме
крыс и летучих мышей. И та жизнь, которую он
наделся извлечь из сумрачных подземелий
особняка давным-давно превратилась в прах. Как
знать. Научные эксперименты - вещь такая. Даже при
самых верных расчетах в них случаются проколы.
- Что прикажете делать, сэр? - шинровский капитан,
прилетевший сюда вместе с пятью солдатами,
обратился к ученому с нетерпеливым вопросом.
Судя по тону и тому, как он прятал руки в карманы,
погода ему не очень-то нравилась.
- Подготовьте оборудование и идете за мной, -
отдал распоряжение Ходжо. - Скорее всего... Нет,
возможно, - он невольно поправился, чтобы не
опережать события. - Вам придется спуститься вниз
и забрать кое-что довольно тяжелое, так что пусть
вертолет стоит прямо у входа. Вы меня поняли, Руд?
- - на сей раз Ходжо обращался к бритому на лысо
молодому Турку в черных очках.
Турк кивнул. Его лицо было совершенно
непроницаемым и Ходжо жалел, что не видел его
глаз. Он почти никогда ничего не боялся, но Туркам
привык не доверять. Никогда не знаешь, какого
подвоха можно от них ожидать.
В самом здании, давно заброшенном, царили такие
же уныние и неуютность, как и на улице. К тому же,
теперь оно стало на удивление мрачным и
сумрачным.
" Здесь не может быть никакой жизни, - повторил
холодный, отрезвляющий голос в голове Ходжо. - Ты
можешь осмотреть лабораторию, подумать о том,
какие первые шаги можно предпринять к
восстановлению ее функционирования, но в подвале
тебе действительно нечего делать. Там все мертвы.
Все до одного. Уж поверь мне."
"Это мы еще посмотрим, - ответил Ходжо
внутреннему голосу, стараясь сохранять
уверенность".
Но он и в самом деле немного побродил по комнатам.
Воспоминания - злая вещь. Они просыпаются и
начинают будоражить нервы с новой силой, оживляя
то, что казалось давно отгоревшим и разложившимся
в умирающей душе, вливая в нее новую боль.
Ходжо вспомнил ЕЕ, как она ходила здесь по тем же
комнатам и залам, тогда еще таким теплым, уютным,
полным жизни. Вспомнил ее смех, разговоры за кофе,
который оба пили прямо сидя за компьютерами. О
том как тогда, зимой, в последний день, она стояла
у окна и солнечные струи бежали по ее каштановым
волосам, превращая их в живой огонь. А за окном
падал пушистый и ослепительно-белый, искрящийся
под солнцем снег.
От нее не осталось ничего, кроме этих болезненных
воспоминаний и ребенка, о котором он старался не
думать, как о своем сыне. И... да, еще... Кроме
внутренних органов и фрагментов ее тканей, все
еще хранящихся в одном из специальных сейфов
научного этажа в Шин-ра билдинге.
Внутренний голос был прав. Пора было заняться тем,
за чем он сюда приехал.
Вот и еще одно воспоминание. О нем. О том, как он
пришел сюда. И о его взгляде, горящем темным,
упорным огнем. Взгляде, исполненном ненависти,
презрения и чистоты. Чистота и огонь. Вот то, что
всегда притягивало в нем Ходжо.
Теперь чувства ученого изменились. Они были уже
совсем не те, что раньше. Они заставили сердце
Ходжо биться чаще и кровь, наполнившись огнем, но
другим, пробежала по его жилам, согревая сердце.
"На этот раз, Винсент Валентин, все будет не так,
как раньше, а так, как захочу я",- подумал Ходжо
с усмешкой.
Ему показалось, что Руд странно покосился на него,
не смотря на непроницаемые очки. Ходжо сделал вид,
что ничего не заметил.
Им сообщили, что вертолет, прилетевший за
Сефиротом, опустился за вишневым садом, во дворе
разрушенной усадьбы, стоявшей на холме, и теперь
они шли туда.
Джастин, взбиравшийся в гору вслед за Сефиротом,
посмотрел на небо. Уже взошла Луна, и она
улыбалась светло и печально, с какой-то
снисходительностью наблюдая из своего небесного
дворца за происходящим внизу, на Земле. Звезды
вспыхивали одна за другой, серебряные и очень
низкие здесь, в Вутае. В стране волшебства и
древних легенд. В стране, которой они отдали
столько крови, своей и чужой. В стране, где
деревья и трава пили эту кровь и медленно
поднимались все выше.
Кровь была влагой, им этим травам и деревьям было
все равно, какую именно влагу впитывать корнями,
чтобы жить.
Солджеров из самого первого отряда, набранного в
Мидгаре, осталось на войне всего четверо. Он,
Джастин, Кристи и Рэй, ставший притчей
за разнузданность сексуальных нравов (уже всему
высшему командному составу было известно, что
однажды в одной горной вутайской деревушке Рэя
застали за известным делом с местным козлом, в
прямом смысле этого слова). И Сефирот. Большая
часть их первого отряда погибла в первые же
недели войны. Их теряли с пугающей быстротой и
боялись, что от отряда, в конечном итоге, не
останется ничего. Но четверо остались.
Из Мидгара прибывали другие солджеры, вливались
в отряд, и многих из них так же как тех, из первого
отряда, зарывали в землю, закладывали камнями или
кремировали где-нибудь в Вутае. В древней стране
древних легенд, загадочной, сумасшедшей и
жестокой.
Сефирот. Он шел сейчас по тропинке впереди
Джастина. Его волосы струились по плечам
серебряным потоком, такие же прекрасные и
кажущиеся такими же холодными, как свет этих
ранних звезд. Джастин любил на них смотреть,
особенно ночью, при звездном свете, и так, чтобы
его взглядов не замечал сам Сефирот. В этом
серебре, так же как и в его изумрудных сияющих
глазах было что-то запредельное.
Всех солджеров накачивали Мако и внедряли в них
какую-то дрянь под названием "клетки Дженовы".
У всех солджеров были светящиеся глаза. Но
Сефирот был действительно не такой, как все.
- Ты вернешься к моему дню рождения? - спросил
Джастин, пиная на ходу ногой камешки на тропинке.
- Надеюсь, что да, - ответил Сефирот в своей
обычной манере - как всегда немного отстраненно. -
Что тебе привезти в подарок?
- М-м-м...- Джастин задумался. - Ну, бутылку дорогого
вина... Самые лучшие водонепроницаемые часы... И...
Ну, не знаю, что-нибудь эдакое, необычное... Какой-нибудь
сюрприз. Ты уж сам придумай.
- Договорились, - улыбнулся Сефирот,
полуобернувшись. - Необычное - это хорошо. Иногда,
знаешь ли, очень хочется подарить что-нибудь
необычное, не по заказу. А из какой области?
- Да, мне все равно, - Джастин отмахнулся. - Главное,
чтобы оно действительно меня удивило. Кстати,
совсем забыл. У меня для тебя тоже случайно
обнаружился подарок.
- Подарок? Для меня? - Сефирот даже остановился и
повернулся к Джастину лицом.
В его странных глазах на миг промелькнуло что-то
детское.
- И что же это?
- Ну, - Джастин даже смутился. - Я же помню, что ты
любишь читать сказки.
Он снял с плеча рюкзак, порылся в нем и вытащил
книгу в глянцевой обложки.
- Я выписал это из Мидгара, специально для тебя.
Сефирот взял книгу в руки. Это действительно была
книга сказок и древних легенд. На ее обложке была
изображена комната какого-то дворца, в сине-
серебряно-пурпурных тонах и спящая красавица, к
которой наклонялся принц для поцелуя. Рисунок
был очень тонким, лишенным обычной аляповатости,
свойственной книжкам для маленьких детей и, как
ни странно, очень печальным.
- Такое ощущение, что пока он не поцеловал ее, все
идет хорошо. Ты заметил? - спросил Джастин,
пытаясь заглянуть Сефироту ему через плечо.
Сефирот молча кивнул.
- Не знаю, в чем здесь дело, - продолжал Джастин. -
Вдруг если ее поцеловать, она превратиться в
крокодилицу?
Сефирот посмотрел на Джастина недоуменно,
Джастин - на Сефирота. И вдруг Джастин захохотал.
- А , ясно, - Сефирот удрученно вздохнул. - Опять
надо мной потешаешься? Что-то мне сейчас это не в
тему.
- Нет, нет, - Джастин попытался унять смех. Провел
ладонью по своим длинным черным волосам. - Ничего.
Просто вспомнил один мультфильм, "Шрек",
очень смешной... Там случилось нечто похожее.
Правда, крокодилица оказалась очень милой. Под
стать главному герою.
- А кто был главный герой? - Сефирот снова
улыбнулся.
- Да, огр, людоед.
- Огр? - он снова стал похож на ребенка. На одно
короткое мгновение. -Интересно, это можно найти в
Мидгаре? Попробую посмотреть, если сложится.
- Думаю, этого добра повсюду полно. Новобранцы
говорили, что он продолжает быть одним из хитов
сезона.
- Спасибо за книгу, Джас, - всего минута - и он
менялся. И сейчас к нему снова вернулось то
необычное, неземное, что ли. Эта отстраненность.
Что-то, похожее на дым от вутайских храмовых
благовоний, в который вступаешь и почти сразу
теряешься.
- Да, пожалуйста, - Джастин развел руками.- А ты
посмотри "Шрек". Будет, что обсудить кроме...
Ну, всяких там книг... Ты же знаешь...
Они вступили под завесу сада. Луна, светившая
сквозь сплетение ветвей бросала на траву
причудливые тени. Да, в Вутае часто ощущаешь себя
словно в сказке... Пока тебе не попадут в спину
метательным ножом.
Джастин заметил несколько упавших вишневых
лепестков на волосах Сефирота. С этими упавшими
на волосы белыми лепестками, рукой на рукояти
меча, двигающийся в ночи плавно и свободно, он
действительно походил на прекрасного принца.
"Может, он и отыщет в Мидгаре свою спящую
красавицу в этот раз. Как знать."
Джастин не скрывал от себя, что очарован
Сефиротом. Так же как и того, что, наверно, никогда
не будет ревновать Сефирота к женщинам.
Сад расступился. Старый особняк, замшелый и
полуразвалившийся, но все еще хранящий остатки
былого величия, выступил из полумрака. Перед
замком, черный и неприметный, как хищная касатка,
стоял шинровский вертолет.
Оборудование все еще работало исправно. Но оно и
должно было так работать. А вот Винсент...
Ходжо включил компьютер и запросил данные о
состоянии подопытного. Машина послушно
отчиталась перед ним и развернула в воздухе над
саркофагом, где спал Бывший Турк, цветную
голограмму.
Винсент действительно спал. И он был жив.
И он изменился. Нет, не постарел. Он был все также
юн и красив, как раньше. Как уже не был молод и
красив Ходжо. Был ли это эффект голограммы, но
Винсент был бледен. Как вампир или привидение. У
его волосы стали длиннее.
"Кажется, я не зря прилетел сюда. Совсем не зря,
мой драгоценный подопытный экземпляр."
Ходжо провел рукой в воздухе, касаясь голограммы.
Ее лица, ее губ. Рука ученого заскользила вдоль по
всему этому нематериальному телу, еще более
привлекательному теперь, чем годы назад. Словно
почувствовав через металлические покровы его
прикосновение, Винсент дернулся во сне и на его
лице отразилась боль.
"Так же хорош и невинен, как раньше", -
сумрачно усмехнулся ученый и отголосок давно
забытого чувства вспыхнул на миг в его черных
тусклых глазах. Чтобы смениться тенью темного
желания. - "Это ненадолго, мой друг. Чистота не
бывает вечной."
Ходжо склонился над компьютером. Нужно было
переключить саркофаг на питание от
аккумуляторов, чтобы довезти его до Мидгара. И
еще...Ему предстояло разбудить Винчента и усыпить
снова, чтобы благополучно довезти до Мидгара.
Здесь было тепло и улицы озаряло солнце. Весеннее
солнце начала мая, лучи его были легки и нежно
касались лица и рук.
- Когда ты вернешься в Мидгар?
- Не знаю. Не знаю сколько продлится эксперимент, -
Лукреция улыбнулась, слегка сжав руку Винсента в
своей. - Может быть, тебе попробовать перевестись
сюда. Я слышала, Турка при Дженова-проекте
собираются отозвать в Мидгар и прислать нового.
Ты мог бы поговорить с президентом.
- Да, я пытался, - Винсент тяжело вздохнул. - Он не
желает делать этого ни в какую. А Ходжо не
собирается перевести проект в Мидгар?
- Возможно. Но не сейчас. Может быть, осенью, -
Лукреция посмотрела на Винсента с грустью. - Как
доктор Гаст? О нем ничего не слышно?
- Да, - нехотя уронил Винсент.
- Да - что? - зеленые глаза Лукреции взглянули на
него пытливо.
- Только для тебя... Он хочет, чтобы ты ушла из
Дженова-проекта. Он говорит, что это очень опасно.
- Что? ! - Винсент почувствовал, как ладонь
Лукреции выскальзывает из его руки.
- Я только передал его слова.
- Да, конечно, - Лукреция вздохнула и, робко
оглянувшись по сторонам, обняла Винсента за
талию. - Ты сводишь меня в ресторан?
Она снова улыбалась. Ее изумрудные глаза
излучали свет.
- В какой ты хочешь пойти?
- Еще не знаю, - девушка погладила Турка по щеке. -
Знаешь, у тебя красивые губы. - и лукаво
прищурилась. - Поцелуй меня, пока никто не видит.
Ее руки обвились вокруг его шеи, и их губы
соприкоснулись.
- Ну, может быть к осени я решусь кое на что, -
прошептала она ему на ухо.- Понимаешь, о чем я
говорю?
Винсент невольно вспыхнул.
- Я не тороплю тебя.
Она засмеялась.
- Моя мама сказала, что все мужчины так говорят. И
еще - что не очень-то хорошо, когда оба в паре... В
общем, такие, как мы с тобой, - тут наступила ее
очередь покраснеть. - Но я ее не слушаю. Она -
сугубо практический человек... Такой
практический, что иногда тошно становится.
Рассеянное вечернее майское солнце озаряло
крыши домов Нибельхейма. Они шли, взявшись за
руки. В какой-нибудь из Нибельхеймских
ресторанов.
- Хотите чаю, капитан? - спросил штурман.
- Не откажусь.
Сефироту протянули термос.
- Правда, у нас только цветочный... Подойдет?
- Думаю, что вполне, - Сефирот перегнулся через
кресло и взял у штурмана томатно-красный
пластиковый термос и серую чашку. - Я пью
цветочный чай. В Вутае это становится делом
привычки - цветочный и зеленый здесь в ходу.
- А я думал, вам уже порядком поднадоело, -
улыбнувшись, отозвался штурман.
- Вы можете обращаться ко мне не так официально? -
добродушно, хотя как-то болезненно усмехнулся
Сефирот.
Он сказал это так, что штурману больше всего
хотелось ответить:- "Да, сэр." Но он сдержался.
- Менее официально будет куда проще.
- Замечательно, - теперь улыбка старшего солджера
была совершенно другой. Штурман даже не
подозревал, что Сефирот может улыбаться
настолько открыто.
Настолько, что штурману ясно увидел, насколько
еще молод и, как ни удивительно, даже чуть-чуть
наивен, капитан солджеров. Пожалуй, когда эти отстраненность и холодность исчезали с его лица,
можно было действительно легко поверить в то, что
Сефироту всего восемнадцать лет.
Сефирот открыл термос и налил себе почти полную
чашку чая. Красный, цветочный. Должно быть, с
шиповником.
Пригубив из чашки, он наугад открыл книгу сказок,
лежавшую у него на коленях. И наткнулся на сказку
о спящей красавице.
"Далеко-далеко, там, где с неба каждую ночь
падает дождь из синих звезд, в волшебной стране на
берегу моря, жил могущественный король, -
прочитал он. - Он жил в высоком, величественном
дворце, похожем на стеклянную башню , уходящую по
самые облака, и держал всех вокруг в страхе. И
была у него красавица-дочь, такая же как он,
стильная и смелая, но чистая сердцем. Король
много воевал и однажды, когда он втрогся в одну и
восточных стран и жестоко покорил ее, владыка той
страны проклял его и сказал, что за то, что он
совершил, смерть его будет мучительной, а жизни
его дочери превратится в ад."
Сефирот невольно вздрогнул. Сказка оказалась не
такой уж детской.
"И вот однажды в городе короля появился злой
колдун из той самой восточной страны. Он был так
коварен и красив, что сумел очаровать короля и
получить место на службе у одного из его
министров. Министр прожил недолго. Злой колдун
коварно убил его, и занял его место.Но так
проворен и хитер был колдун, что об убийстве
никто и не заподозрил."
Чашка в руке Сефирота вдруг задрожала. Что с ним
происходит? Ведь это была всего лишь сказка? В
этот момент вертолет качнуло потоком воздуха и
пурпурный цветочный чай пролился прямо на книгу.
Сефирот смотрел, как завороженный, на то, как
растекается по странице чайная лужа. Сквозь нее
еще проглядывали буквы.
"Чтобы упрочить свою власть, злой колдун
соблазнил юную дочь министра и женился на ней.
Вскоре девушка забеременела."
Вытащив из кармана носовой платок, Сефирот
попытался справиться с чайной лужей. Большая ее
часть уже стекла на пол. Он промокнул страницу
платком. И невольно прочитал следующую фразу.
"Власть колдуна была немалой. Но, как то ни
удивительно, этот коварный человек был способен
любить. И он полюбил дочь короля.
В это время случилось несчастье, которого и сам
колдун не ждал, но которое сыграло ему на руку.
Молодая жена колдуна умерла при родах."
Внезапно ладони Сефирота похолодели, а к горлу
подступила тошнота. Но сказка не отпускала его, и
он продолжал читать.
"Ребенок остался жив. Но чтобы добиться
принцессы, колдун скрыл, это ото всех. Может быть,
он и горевал искренне. Но наивная принцесса
совершенно искренне сочувствовала ему. Колдун
видел ее сочувствие и однажды, под прикрытием
собственного горя, сказав, что только принцесса
может утешить его, предложил ей стать его женой.
Принцесса отказалась. Ее сердце еще не
принадлежало никому, но, хотя она и сочувствовала
горю колдуна, что-то заставляло ее держаться от
него подальше. И принцесса отказала ему.
Тогда колдун решил волей или неволей сделать ее
своей."
Сефирота часто захватывали сюжеты легенд. Но он и
не предполагал, что это может быть настолько
сильно. Он ощущал к колдуну из восточной страны,
всего лишь герою книгу, самую настоящую
ненависть. Отложив книгу, Сефирот прислонился
спиной к стене вертолета, слушая шум его винтов.
Тончайший слой инея медленно таял на коже
Винсента, но она оставалась такой же бледной.
Ходжо коснулся его щеки.
- Да, верно, мой друг. Мне стоило подождать. Теперь
с тобой будет сладить куда легче. Эксперимент
удался.
Темная страсть оживляла его умершее сердце, с
новой силой разжигало в нем пурпурный огонь.
Да, иногда от экспериментов можно получить
двойную пользу. Однако, следовало торопиться.
Иначе... Ходжо прекрасно помнил, что может сделать
с человеком Турк, если его вовремя не остановить.
Ожидая, пока Винсент придет в себя, Ходжо
потянулся за шприцем с необходимым сейчас
препаратом.
Длинные густые ресницы Турка дрогнули.
- Ты просыпаешься, - ученый усмехнулся.
Сжимая шприц в правой руке, Ходжо наклонился над
Винсентом и поцеловал его в губы.
- Доброе утро, спящая красавица.
