Ученый пришел в лабораторию очень рано. Еще только рассветало, когда он сел в кресло перед экраном мониторов с чашечкой свежезаваренного кофе. Глядя, как поднимается белый дымок над кофейной чашкой, Ходжо почти машинально запустил нужную программу и задал ей параметры.
Ученый пришел, чтобы наблюдать. Но только ли? В эту ночь Ходжо почти не спал. Постелив себе на диване в комнатке, где он часто оставался ночевать, если задерживался на работе, он много курил и напряженно думал. Ценой огромного риска он вывез из Нибельхейма свой самый драгоценный подопытный экземпляр, самого дорогого когда-то для президента Шин-ры Турка. Винсента Валентина, которого сам Шин-ра считал давно погибшим, давно пропавшим без вести.
Проект "Блек 6" теперь считался официально разрешенным и существующим. И Джек Норман, еще один из выживших подопытных, был отправлен на войну в Вутай, где делал большие успехи, пока не погиб две недели назад. Ходжо получил полное одобрение на дальнейшее развитие проекта. И тогда, два дня назад, с одобрением на руках, Ходжо впервые задумался о том, как же долго он искал повод. Повод, чтобы полететь в Нибельхейм.
Что он испытывал к Винсенту на самом деле? Вероятнее всего, это была любовь. Но любовь какая-то отравленная, отказывающая в свободе выбора и вообще в свободе любимому существу. Любовь ли это была или желание обладать безраздельно?
Впервые вчера вечером сердце ученого кольнула болезненная игла живого чувства, чего-то такого, светлого и чистого, что он когда-то испытывал к Лукреции. И Ходжо пришлось выкурить несколько сигарет, одну за другой, глубоко затягиваясь, чтобы заглушить, унять, заставить замолчать эту светлую боль. Ведь отпустить на свободу означало для него потерять Винсента навсегда.
Ходжо взглянул на монитор, отпив пару глотков кофе из чашки. Кофе был обжигающе-горячий. Винсент Валентин уже проснулся и теперь усердно отжимался от пола.
Ходжо усмехнулся. Как это на него похоже. Помнится, и раньше, в Нибельхейме, уже будучи заточенным в лаборатории, Винсент изо всех сил старался поддерживать себя в форме.
Ходжо дождался, пока Винсент закончит тренировку, и отправится в душ, и велел одному из доверенных ассистентов отнести бывшему Турку завтрак. Жаль, что камера в душе больше не работала...
Впрочем, профессор быстро вспомнил, что сейчас ему не до того. Время шло. И если Ходжо хотел, чтобы эксперимент завершился удачно, а Винсент остался в живых, следовало принимать быстрые решения и действовать.

- И как тебе завтрак, Винсент? - Ходжо появился неожиданно.
Остановился у закрытой двери, глядя на Винсента и прислонился спиной к дверному косяку. Винсент, допивавший кофе и одновременно читавший какую-то книгу, бросил на него страдальческий взгляд. Тем временем Ходжо успел отметить, что весь поднос, на котором стояла еда, опустошен подчистую.
- У тебя хороший аппетит, но учти, что слишком много кофе может повредить тебе. Так что, если позволишь, я присоединюсь.
- Вы вправе делать, что угодно, профессор, - упавшим голосом уронил Винсент. - Это ваши владения, и здесь действуют ваши законы, не так ли?
- Ну, не совсем, - Ходжо тонко улыбнулся. - Ты слишком враждебен ко мне. А я всего лишь делаю все для того, чтобы сохранить тебе жизнь.
Наливая себе кофе и накладывая в чашку сахар, Ходжо поглядывал на Винсента. На щеках Турка уже пробивался едва заметный румянец, а глаза Винсента болезненно блестели.
- У тебя опять жар, - доктор уверенно протянул руку и коснулся лба Винсента.
Тот едва сдержался, чтобы не отстраниться. И все-таки сдержался.
- Не надо, - почти умоляюще проговорил он.
- Хорошо, как скажешь, - Ходжо слегка нахмурился и отнял руку. - У тебя жар. И мы оба знаем, что за ним не последует ничего хорошего.
Винсент густо покраснел и опустил глаза, продолжая пить из чашки кофе, уже без особой радости, но чтобы хоть как-то отвлечься.
- Если ты будешь и дальше упорствовать, Винсент, ты умрешь. И только не думай, что твоя смерть будет легкой.
Где-то Винсент уже слышал такие же слова. Во сне. Да, во сне. Их говорила эльфийская королева. Неужели же у него нет никакого выхода.
- Пожалуйста... - Винсент заглянул в глаза Ходжо долгим просительным взглядом. - Пожалуйста, Ходжо, убей меня. Если в тебе осталось хоть что-то человеческое, хоть капля сострадания...
Он встал и, отставив в сторону кружку, повернулся к окну. Утреннее солнце разливало золото бликов по его густым черным волосам.
- Я не хочу думать о том, что Лукреция... была близка с человеком без сердца. Я просто не верю в это.
Что в нем было такого... что его чистота... чистота не столько физическая, сколько духовная так больно ранила Ходжо снова и снова. Опять... Опять укол светлой иглы. Серебряная пуля в сердце. Ученый сам не заметил, как оказался рядом с Винсентом и обнял его за плечи, скорее инстинктивно, чем осознанно.
- Я хочу, чтобы ты жил.
Винсент вырвался и отскочил. Ходжо шагнул к нему.
- Здесь некому спасти тебя, кроме меня, Винсент, - он снова блефовал, но сейчас и сам почти что верил в свой блеф. - Я бы мог привести к тебе хорошенькую девушку, но должен, просто обязан буду сказать ей правду. И тогда... Тогда я не думаю, что она захочет быть с тобой. Прости!
- Я не могу быть с тем, кого не люблю. Я любил Лукрецию... Мы оба знаем... что она умерла.
Винсент почувствовал, как к горло сжимается и подступают слезы. Он сам сказал это. Он впервые сам назвал происшедшее своими словами. Лукреция умерла.
От его слов Ходжо невольно вздрогнул. Но он не мог позволить прошлому, праху, пеплу, захватить себя настолько, чтобы полностью отринуть настоящее. Ходжо покачал головой. Сделал еще один шаг к Винсенту, тихий и осторожный.
- Ты просто не знаешь, от чего ты бежишь. И к чему стремишься.
- Нет! - тихо проронил Винсент, отступая. - Не подходи ко мне. Ты помнишь. Я буду защищаться.
Ходжо не отводил от него взгляда. Возможно, ему придется воспользоваться манипулейт-материей, если действия Винсента и в самом деле станут опасными для него. Но... Он не не хотел пользоваться ей для того, чтобы грубо навязать Винсенту свою волю. И тогда неожиданная шальная мысль пришла ему в голову. В конце концов, Винсент уже был вампиром, и его природа так или иначе должна была взять верх над его разумом.
- Хорошо, Винсент. Как скажешь.
Отступив назад, Ходжо потянул за резнику, скрепляющую его волосы в хвост, и они рассыпались по плечам темной и легкой волной. Он видел, как Винсент нервно сглотнул, глядя на него с недоумением и недоверием.
- Ты видишь, я не подхожу к тебе.
Ученый снял халат, отстегнул запонки на рукавах и начал расстегивать рубашку.
- Прекрати!!!
Только теперь Винсент начал, наконец, понимать. Едва Ходжо расстегнул воротник, жаркая мучительная волна пробежала по всему телу Турка, от кончиков пальцев ног - вверх, до самого сердца. Собрав все силы, он отвернулся, закрыв лицо руками. Крупная дрожь сотрясала все его тело.
Его расплата, его проклятье... Мучительное и сладостное желание, подчиняло себе волю Винсента, с каждым мигом все увереннее.
"Я этого не чувствую. Нет! Это происходит не со мной!"- пытался сказать себе Винсент, но его мысли были похожи скорее на крик отчаяния.
И тогда другая мысль, жестокая и ясная, пришла к нему.
"Я просто убью его. Я сделаю все, чтобы убить его, и тогда все закончится."
И он развернулся к Ходжо, решительно и резко.
Он действительно способен был без особого труда убить такого противника, как Ходжо, без помощи всякого оружия. Ученый не мог противопоставить ничего особенного в схватке без оружия прекрасно подготовленному Турку с отточеными навыками рукопашного боя. Но ... Винсент просто не смог нанести ему ни одного удара. Когда он повернулся, то первое, на что наткнулся его взгляд, было статное и красивое, обнаженное тело. Слишком привлекательное для того, чтобы нанести по нему хоть один удар на поражение.
Тело Винсента охватила волна новая волна жара, куда более сильная, чем прежняя, и по всем мышцам пробежала судорога желания.
- Ходжо, Нет! - только и сумел прошептать он, медленно сползая по стене на пол.
Силы, до того державшие мышцы в напряжении, словно разом покинули его. Жар захлестывал, заставляя реальность размываться.
- Винсент... - тихо и вкрадчиво прошептали где-то рядом.
Он не ответил, закрыв глаза и уронив руки вдоль тела.
- Все будет хорошо.
Он почувствовал, как чьи-то губы прикоснулись к его шее и слабо вздрогнул. Это было так раняще и... так приятно. Пальцы Ходжо быстро расстегивап пуговицы его рубашки.
- Нет... - только и сумел прошептать Винсент. - Остановись... Нет...
Но голос прозвучал отстранено и отрешенно. Тихое отчаяние растекалось в его крови, перемешиваясь с нарастающим и заглушающим все желанием. Он чувствовал, как Ходжо снял с него рубашку, уверенно и осторожно. Чувствовал поцелуи Ходжо на своих обнаженных плечах. Никто и никогда еще не касался его так.
- Я люблю тебя, Винсент.
Турк весь вздрогнул вздрогнул, когда губы Ходжо коснулись его груди.
- Я помню, что это с тобой впервые. Не нужно бояться, - успокаивающе прошептал Ходжо, на миг отстранившись. - Я сделаю так, что тебе не будет больно. Сегодня ты будешь испытывать только наслаждение.
"Я должен остановить его!" - метнулась отчаянная мысль откуда-то издалека, но неожиданно она обрела четкость и ясность. " - Я сумел это сделать тогда, давно, сумею и сейчас. Я справляюсь."
Ладонь Ходжо скользнула вверх вдоль внутренней его бедра, неся душевную боль и наслаждение. И И в тот же миг, Винсент, сконцентрировавшись, нанес удар. Удар таким был сильным и неожиданным, что ученый отлетел на середину комнаты и распластался на спине. Весь дрожа,Винсент попытался подняться, но это его сил уже не хватило.
Ходжо медленно приходил в себя.Приподнявшись на локте, он посмотрел на Винсента. В первый миг в его взгляде было удивление, потом на губах его появилась короткая ироничная усмешка.
- Ладно. Пусть будет так. Ты уверен, что не передумал?
Темный, упорный огонь снова вспыхнул в глазах ученого.
- Разве тебе было неприятно?
Не глядя на него, Винсент начал молча надевать рубашку. Ходжо был прав. Тело Винсента все так же желало прикосновений чужих и ненавистных рук и губ.
"Что, если на этот раз у меня не получиться остановить его?!"
И словно в ответ на его мольбу прозвучал звонок мобильного телефона ученого. Чертыхнувшись,Ходжо потянулся за трубкой. На счастье Винсента, ученого вызывали на совещание.

Компьютер медленно раскрывал перед Лукрецией объемную цветную модель ДНК, поворачивал ее под разными углами, в то время как программа занималась постепенным анализом только что проделанной работы. Экран компьютера был единственным источником света в лаборатории, где царила густая темнота. Экспериментируя с параметрами, Лукреция невольно задумалась о судьбе всего эксперимента и о Ходжо. Судя по всему он все еще не нашел для нее подходящую замену, поскольку на все вопросы Лукреции о том, скоро ли появится новый ассистент отвечал уклончиво или отмалчивался.
Лукреция прекрасно понимала его. Сначала они трое - Гаст, Ходжо и она сама были слаженно работающей командой. А потом Гаст ушел, резко и внезапно. А теперь и Лукреция, в запальчивости пообещавшая, помнится, после ухода Гаста, что уж она-то точно доведет проект до конца, уходила тоже. Ходжо оставался один, и ей было его искренне жаль.
Возможно он до сих пор не пригласил в Нибельхейм нового ассистента, потому, что наделся на чудо - на то, что вдруг обстоятельства волшебным образом изменятся, и Лукреция останется в проекте. Может быть Лукреция и желала бы от всей души, чтобы случилось так, но она любила Винсента, и она пообещала Винсенту, что через месяц улетит В Мидгар. Поэтому, как бы то ни было грустно, сегодня ей придется в очередной раз развеять надежды Ходжо и напомнить ему о том, что до ее отбытия в Мидгар осталась всего неделя.
Где-то недалеко раздался звук открывающейся двери. Лукреция знала, что Ходжо возится с колбами и образцами тканей в одном из соседних лабораторных боксов. Раздался звук его приближающихся шагов.
- Не устала, - ладонь ученого заботливо и легко легла Лукреции на плечо.
- Нет, я поработаю еще, еще час... или два.
- Что там у тебя? - Ходжо заглянул в экран через ее плечо.- А, это. Ладно, работай, я сейчас приду. Думаю, что тогда нам можно будет устроить себе маленький перерыв в работе.
У входной двери он задержался.
- Я если я помню правильно, ты предпочитаешь красное вино?
Лукреция посмотрела на него с удивлением и медленно кивнула.

Весь день Винсент не видел в лаборатории Ходжо. Винсенту приносили еду, какие-то лекарства, как с усердием объясняли ассистенты в белых халатах - безопасные для его случая жаропонижающие. От них Винсенту становилось лучше. Но не надолго, на час или два. В это время он мог пить, есть, читать и смотреть в наглухо закрытое окно на раскинувшийся внизу Мидгар.
Он мог читать! В этой незнакомой ему просторной комнате было полно книг, которые, судя по отметкам на полях, загнутым углам и забытой закладке с изображением единорога, скорее всего, принадлежали ее прежнему обитателю. В основном это были древние предания, хорошие, с отличным сюжетом и прекрасным стилем приключенческие или любовные романы. Немного книг по истории, по большей части - о событиях, происходивших до времен вутаской войны и продолжавшиеся некоторое время после ее начала. Еще здесь нашлось несколько школьных учебников для одаренных детей, из тех, что встречаются в элитных школах. И - классика.
Волей случая Винсент выбрал "Темную башню" Стивена Кинга. Он дочитал первый том до середины, когда его охватил жар, и он ничком упал на кровать, закрыв глаза.
В коротком, горячечном сне Винсенту приснился Ходжо в сине-фиолетовых одеждах, какие носили давным-давно при дворе, в Вутае. Ходжо был придворным колдуном при вутаском короле, который теперь был уже много десятков лет, как мертв.
Ходжо сидел у окна, при свечах, и читал книгу.

Пламя свечей было высоким, золотым и чуть дрожало от работы вентиляции. Лукреции так непривычно было видеть это здесь, в лаборатории. Свечи, блики на бокалах до половины наполненных красным вином.
Весь этот импровизированный и искусно приготовленный стол напоминал те добрые времена, когда все они еще были вместе. И когда доктор Гаст обитал в Шин-ра особняке. Так давно... Лукреция помнила, что он пару или тройку раз он устраивал для всех них такие же вечера, с вином, медленной музыкой и ароматическими свечами.
Кажется, на один из вечером они пригласили Аллена, Турка при Дженова-проекте, и Аллен, а потом доктор Гаст пригласил ее танцевать. Ходжо не танцевал с ней. Он сидел в углу, пил вино и смотрел.
Так же и сейчас он пил вино и смотрел на нее, задумчивым, темным, непроницаемым и странно-притягательным взглядом черных как ночь удлиненных глаз.
- Знаешь, я до сих пор не нашел тебе адекватную замену, - признался он, подливая вина в ее бокал.
- Но ведь осталась всего неделя! - Лукреция услышала, как ее голос дрожит от волнения.
Она и в самом деле волновалась за проект. А кроме того, после данного ею же самой второпях обещания, ее мучала совесть.
- У меня есть несколько кандидатур на примете, - довольно невесело проговорил ученый. - Я все еще выбираю из них и сделал запрос на новых... В команде Космоканьона, помнится, были толковые специалисты... Это единственное, что мне остается. И все же, я не уверен, что кому-нибудь из них удастся стать второй Лукрецией.
Он поднял бокал, движением подбородка призывая Лукрецию к тому же самому. Раздался тонкий и тихий звон соприкоснувшегося стекла. От волнения Лукреция сразу выпила вина примерно до половины.
- Кстати, ты... не передумала? И... осторожней... Вино крепкое, и его нужно пить медленно.
- В самом деле? А так ведь и не скажешь, - Лукреция дернула плечом.
Вино показалось ей нежным и лишенным того сильно терпкого привкуса, каким обладали обычно крепленые вина.
- Оно очень знаменитое и дорогое. Говорят, что рецепт унаследован откуда-то из Вутая или даже от самих великих древних. И у него такое же сказочное название, "Сияние сердца".
- Думаете, я опьянею и не смогу сегодня работать? - насмешливо улыбнулась Лукреция.
- Да нет, не совсем, - Ходжо тряхнул головой и тоже улыбнулся. - Боюсь, что напьешься и заснешь прямо здесь. Я же не могу себя позволить отнести тебя на руках в твою же постель. Думаю, это вправе делать только мистер Валентин.
- Он еще никогда... - Лукреция осеклась и покраснела.
Она даже не предполагала говорить такое Ходжо, здесь и сейчас.
- Да, верно, прости, - похоже, Ходжо тоже смутился.
Он отвернулся и некоторое время сидел молча, отпивая вино мелкими глотками. Лукреция быстро допила свой бокал. Теперь вино показалось ей действительно крепким. Оно пробежало по телу струей огня.
- Знаешь, тебе придется поторопиться с новым ассистентом, - она тронула Ходжо рукой за плечо. - Я пыталась поговорить с Винсентом, но он не соглашается ни в какую. И кроме того, через месяц у нас свадьба, и наверно это правильно, если после нее я буду жить в Мидгаре, рядом с ним.
Ходжо вздрогнул. Потом внезапно обернулся к Лукреции и встретился с ее глазами отчаянным и пронзительным взглядом. И неожиданно взял ее за руку и приник губами к ладони.
- Спасибо за то, что ты сделала для проекта.
- Ходжо... - она отняла руку в растерянности и смущении.
Если кто-то и предполагал изначально, что это будет галантный поцелуй благодарности, все случилось совсем не так.
- Прости, - он выглядел очень смущенным. - Наверно, это вино. Не следовало брать такое крепкое. А знаешь, если честно, мне просто хотелось выпить и хоть как-то поднять себе настроение. Да что я говорю... Несу всякую чушь. Пойдем лучше на веранду, подышим свежим воздухом. Пойдем...
Ходжо взял ее за руку, увлекая за собой.
"Пожалуй, он прав," - подумала Лукреция, стараясь успеть за своим научным шефом. - "Вечера в Нибельхейме довольно прохладные. Нужно остыть. В самом деле, нужно. Нам обоим."
Вино все еще играло в ее крови, и кожа ладони, казалось, пульсировала после поцелуя. Ей было приятно... Лукреция поймала себя на мысли, что ощущение, оставшееся от поцелуя, скорее нравилось ей, чем вызывало страх или отвращение. Винсент никогда не целовал ей руки так...
В холле огромном Шин-ра особняка царил полумрак. Большие, многоярусные хрустальные люстры на потолке не горели, только матовые светильники вдоль лестницы на второй этаж выделялись несколькими пятнами янтарно-желтого рассеянного света. Ходжо устремился к приоткрытой двери ведущей на веранду, так и не выпустив ее руки. Он торопился, словно холодный воздух Нибельхейма был для него спасительным эликсиром. Стараясь догнать его, Лукреция ускорила шаг. И споткнулась о порог перед выходом на веранду.
- Эй! - только и успела выкрикнуть она, чувствуя, что падает.
Ходжо успел обернуться и подхватить ее. Их тела невольно и тесно соприкоснулись. Ходжо замер. Лукреция ощущала жар, исходивший от его лица и чувствовала сквозь одежду, как сильно и быстро бьется его сердце. Вероятно, она должна была отстраниться, но от вина и этот незнакомого ей прежде огня в крови голова шла кругом. Она закрыла на миг глаза,чтобы прийти в себя. И в тот же миг ощутила, как чужие губы прикоснулись к ее губам уверенно и нежно.
Широко распахнув глаза от неожиданности, Лукреция попыталась отстраниться. Но, кажется, сделала это слишком неуверенно. И, не давая ей опомниться, рука Ходжо пробежалась по ее спине сверху вниз, пробуждая в теле нарастающее томление. И когда он поцеловал ее снова, Лукреция, сама того не ожидая, ответила на его поцелуй.
Поцелуи и прикосновения... Они были так уверенно-смелы, настойчивы и необычно-приятны, что Лукреция полностью растерялась под их натиском. Винсент никогда не позволял себе ничего подобного... Может быть, напрасно... Винсент!
Лукреция опомнилась только когда Ходжо подхватил ее на руки и, ни говоря ни слова, понес вверх по лестнице. В ее спальню.
- Винсент... - Она попыталась упереться руками в грудь Ходжо и вырваться. - Отпусти меня!
Судорожно вздохнув, Ходжо опустил ее на пол. И, не удержавшись, начал целовать снова.
- Он ничего не узнает, Лукреция, - прошептал Ходжо, лишая ее поцелуями всех сил к сопротивлению. - Я обещаю.
Он расстегнул на ней халат, блузу и начал целовать ее грудь. И, тогда, изнемогая от желания и дрожа от страха, она молча позволила ему отнести ее в спальню и раздеть. И она сама расстегнула на нем рубашку и запустила пальцы в его длинные, темные, густые волосы. И, забывшись в огне, разбуженном вином и его прикосновениям, она отдавалась его ласкам и отвечала на них. Пока, внезапно и резко после наслаждения ее тело не пронзила первая боль. В тот миг тишину спящего сада и дремлющего особняка пронизал ее крик, испугав ее саму и вернув миру в одно мгновение отчетливость и ясность.
- Лукреция... - Ходжо обнял ее и прикоснулся губами к ее сердцу. - Так ты... Я не знал... Прости...
И, прижавшись щекой к ее щеке, проговорил мягко и тихо:
- Я люблю тебя.
Кажется, она заплакала тогда, беззвучно, молча. И он целовал слезы, бегущие по ее щекам.
А где-то далеко, этой ночью, в Мидгаре, была ее любовь. Ее чистая, сияющая звезда. Ее Винсент.
И он ехал домой,по улице, пестрящей огнями реклам, домой, ежась от резкого и влажного ветра, долетавшего с моря и залетавшего в открытое окно машины. На повороте перед въездом на Улицу Цветов, он вдруг подъехал к тротуару и остановил машину. Его тело била дрожь. И в его глазах стояли непонятные ему самому, беспричинные слезы.

Уже опускался вечер, когда Ходжо поднялся на лифте в квартиру, где жил Сефирот. Его сын. О котором он старался не думать, как о своем ребенке.
Но, в любом случае, Сефирот был подопытным экземпляром, находящийся под его наблюдением и Ходжо считал себя вправе приходить к нему в квартиру в любое время. Но Сефирот куда-то ушел.
Вместо него измотанный срочной работой и дневными дрязгами с начальством, Ходжо нашел пустую квартиру и несколько непочатых бутылок кока-колы и две жестяных банки джина с тоником в холодильнике. На подоконнике валялась очередная недочитанная книга, раскрытая, корешком вверх. Интересно, что он сейчас читает?
Откупорив одну из жестяных баночек, Ходжо немедленно позвонил в службу доставки и заказал в квартиру Сефирота еще десять банок такого же джина. Потом ученый включил радио, сел на подоконник и, сделав глоток тоника открыл книгу.
Она оказалась книгой сказок. С тонкой работы иллюстрациями и довольно сносным стилем. Перевернув книгу корешком вниз, Ходжо понял, что Сефирот читает книгу о спящей красавице.
"Время шло, - повествовали первые строки сказки, попавшие под взгляд ученого. - И сын злого колдуна, ставшего министром, подрастал. И он вырос в настоящего рыцаря, первого при королевском дворе. Прекрасного и статного, с сердцем, не ведавшим страха.
Но однажды узнала о нем коварная Королева Эльфов. И втайне пожелала, чтобы он стал ее воином и служил лишь ее тайным и жестоким целям. Тогда, не поведав того самому колдуну, в день шестнадцатилетия юноши, Королева облекла его своим колдовством и наложила заклятие на его меч.
И от ее колдовства волосы его в одну ночь все до единого стали серебряными, как свет звезд и блеск Луны на водах реки. И удивились тому придворные, и король, и сам юноша, потому как не знали истинной причины того, почему так произошло. Но с тех пор стали звать сына колдуна Серебряный Рыцарь."

Миры Final Fantasy и не только ^_^	Суббота 22-Ноя-2025 01:50