"И знала Королева Эльфов, что однажды, в назначенный день и час, Серебряный рыцарь, первый при дворе короля, послушный ее велению и заклинанию, заключенному в заколдованный меч, придет во дворец и лишит короля жизни. И будет в то время праздник, и будут все беспечны, и никто не будет ждать ниоткуда никаких бед и напастей. И этот день станет началом великих бед, и власть людей в том мире прекратиться, чтобы мир полностью и совершенно подчинился воле Королевы.
Так была уверена коварная Королева в непременном исполнении своих тайных замыслов, что совсем забыла о неупокоенном духе убитого ею мужа. Ей снились страшные, исполненные скрытого смысла и предвещавшие для нее самой несчастье сны, но упиваясь ожиданием победы, ибо все, казалось, подчинялось ее помыслам и надеждам, Королева не придавала им значения.
В то время прекрасная принцесса спала волшебным сном в замке колдуна-министра. Сердце ее едва билось. И отцу ее, королю, когда он приходил навестить ее, казалось, что она почти не дышит. Лишь из под сомкнутых век девушки тонкими прозрачными дорожками порой бежали слезы. То были следы людских горестей и страданий, виденных ею во сне. Страданий, терзавших ее душу и сердце.
Но однажды ночью, во сне, явился ей Король Эльфов, в своем истинном облике, прекрасном и грозном, вызывавшем у людей окрестных королевств восхищение и суеверный ужас. Тогда закричала принцесса во сне, и вздрогнула от ее крика прислуга во всех комнатах замка, и проснулся колдун-министр, и в страхе провел в воздухе рукой, чертя защитную пентаграмму.
Но сказал прекрасной принцессе Король Эльфов:
- Не бойся. Я пришел к тебе, потому что у тебя чистая душа и бесстрашное сердце. Ты заточена двойным волшебством и страдаешь. Я же горю жаждой справедливой мести. Эта жажда мести вынудила меня прибегнуть к помощи людей, ибо мой народ одурманен колдовством моей Королевы. Я помогу тебе победить колдуна, но ты должна полностью довериться мне и пообещать, что, не смотря ни на что, поможешь мне расправиться с Королевой."
Ходжо отложил книгу сказок, чтобы промочить горло тоником. Странная история. Она вызывала у него целый калейдоскоп перемешанных друг с другом чувств. Сильнейшее притяжение, такое же сильное отторжение и мороз по коже.
Рыцарь с серебряными волосами. Сын колдуна. Вот что не давало ему покоя. Ходжо был человеком науки и не верил в мистику. Не верил до тех пор, пока не увидел первый лимит-брейк Винсента, много лет назад, в Нибельхейме. Может быть, это и было порождением уставшего и перегруженного почти непрерывной научной работой ума, но Серебряный рыцарь сразу же вызывал у Ходжо ассоциации с его собственным сыном, с Сефиротом.

Весь этот вечер, справившись с дневными необходимыми обязанностями, Сефирот бесцельно бродил по Мидгару. Он проводил заход солнца, дрожащего рыжим пламенем в тонированных стеклах небоскребов и встретил сумерки, подкрадывающиеся незаметно, осторожно, на мягких кошачьих лапах. Весь этот вечер его не покидало ощущение недосказанности, какой-то незавершенности, притаившееся казалось, в каждом изгибе, изломе, каждой прямой и кривой прячущегося в меняющее цвета покрывало вечернего мира.
Сегодня должно что-то произойти. - Наконец эти слова вспыли в его мыслях, отголоском прозвучали в сердце. Что-то... Но что? Сефирот огляделся вокруг. Напротив него оказался магазин, где продавались видеофильмы. На витрине был выставлен яркий, объемный рекламный плакат. Комического вида огромный зеленый огр и изящная принцесса в зеленом платье. "Шрэк. Как найти свою принцессу?"
"Шрэк". Про него, помнится, говорил Джастин. Может быть, стоит пойти и купить "Шрэк"?
"Как найти свою принцессу?"Надпись из крупных, горящих зеленых букв еще раз бросилась Сефироту в глаза. И внезапно он понял, что знает ответ на этот вопрос. Поправив на плече рюкзак, Сефирот уверенно направился в сторону здания Шин-ра.

Лукрецию разбудил телефонный звонок. Она открыла глаза, приподнялась на локте и прищурилась от бешеного весеннего солнца, бившего прямо в глаза. Телефон зазвонил снова, настойчиво и призывно. Еще толком не проснувшись, Лукреция выскочила из постели и поднесла включенную трубку к уху.
- Лукреция Крессент.
- Лу, это ты... Привет! - в трубке раздался голос Винсента, такой далекий и такой любимый.
- Винсент... Привет...
- Ты в порядке? Что с тобой было вчера? Я себе просто места не находил, когда думал о тебе. И... ты весь вечер не брала трубку...
- Я... Да, в общем... все в порядке... - с запозданием Лукреция вспомнила вчерашний вечер. И вчерашнюю ночь, и это отдалось во всем ее теле, сейчас совершенно обнаженном, приступом жгучего стыда
Она изменила. Ее первым мужчиной не был Винсент.
- Мы работали, - с ходу соврала она, чувствуя как горло сжимают тиски страха. Страха потерять Винсента немедленно, прямо сейчас. - Должно быть, я оставила мобильник в комнате и не слышала его. Знаешь, сейчас действительно чертовски много работы. Я знаю проект и стараюсь по максимуму выполнить самое сложное. То, что будет трудно как следует выполнить новому ассистенту.
- Прости, - голос Винсента прозвучал виновато. И ТЕПЕРЬ он винит себя, а не она! - Наверно, обычная Турковская паранойя. Или весна. Думаю, нам надо как можно скорее пожениться.
- В самом деле, - произнесла Лукреция словно в прострации.
Интересно, что она скажет Винсету в первую брачную ночь? Извини, дорогой, но я не удержалась и переспала с Ходжо!
- Что там с новым ассистентом?
- Ну, думаю, он появится здесь через неделю, максимум через две. У доктора Ходжо нет иного выбора.
- Ясно, - похоже одно упоминание имени Ходжо и отсрочки приезда Лукреции в Мидгар, заставляло голос Винсента изменить интонации. - Я прилечу к тебе в выходные.
- Я люблю тебя.
- Да, я тоже. Пока.
Лукреция отключила телефон и столкнулась взглядом с Ходжо. Он не спал. Сидел на кровати, обхватив колени руками, и неотрывно смотрел на нее. Рука Лукреции с трубкой невольно опустилась.
Она предпочитала бы никогда в жизни не встречаться с ТАКИМ взглядом. Ни упрека, ни ненависти. Это был взгляд человека, которому только что нанесли тяжелый, почти смертельный удар, и теперь рана его молча истекала кровью.
- Ходжо...
- О, я все понимаю, - по его губам пробежала улыбка горькой иронии. Он выбрался из кровати и начал одеваться. - Я, кажется, тебе обещал, что он ничего не узнает.
- Дело в том...
- Помолчи, Лу, - он оказался рядом, и коснулся пальцами ее губ, заставляя их оставаться сомкнутыми. - Достаточно, если ты просто будешь хорошим ассистентом.
Снова легкая улыбка, словно полоснувшая ее ножом по сердцу.
- Но...
- Жду тебя в лаборатории в десять. Думаю, мне хотелось бы позавтракать в одиночестве.
Он повернулся к ней спиной и пошел к двери. И когда эта дверь закрылась за ним, Лукреция опустилась на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Никто не удивился его появлению в здании Шин-ра с столь поздний час. Президент Шин-ра, как, впрочем и Хайдегер, часто засиживались в своих офисах допоздна, не говоря уже о Скарлетт, специалисте по оружию, порой проводившей на работе дни и ночи напролет. Любой из них мог затребовать к себе командира отряда солджеров по служебной надобности в самое что ни на есть невообразимое время суток. Как, к слову сказать, и доктор Ходжо или кто-нибудь из его старших ассистентов с научного этажа.
Так что Сефирот прошел по полупустому фойе, казавшемуся еще более пустым и каким-то холодным из-за голубовато-желтого света неоновых ламп, кивнув охране на входе, казавшейся чем-то нереальным в этом почти мертвенном освещении. Войдя в лифт, он почти машинально нажал кнопку научного этажа.

Весенний ветер, наполненный ароматом весны проникал во все открытые окна. Настолько сильный и уверенный, что способен был играть даже тяжелыми дорогими занавесками особняка Шин-ра, выполненными в старинном стиле , словно трепетным шелком. Солнце было рассеянным и нежным.
Стоял один из таких дней, в которые один взгляд в открытое окно, на светло-синее небо и цветущий за окном сад заставляет все старые печали развеяться и отступить в прошлое. Пусть ненадолго.
Сквозь открытое окно Ходжо видел, как они прощались. Как поцеловались, как Лукреция прильнула к Винсенту всем телом, обнимая его перед расставанием. Винсент взял ее за плечи и слегка отодвинул, зарывшись лицом в ее волосы.
- Что-то не так? - спросила она.
Ее слова, долетавшие до Ходжо, были тихими, но вполне различимыми.
- Нет. Ничего. Все в порядке.
Ходжо усмехнулся, незаметно для самого себя, вернувшись к компьютеру. Она, конечно, и сама не замечала, насколько смелыми и чувственными стали ее объятия. И не поняла, чем смутила своего застенчивого возлюбленного.
Старая рана тихонько вспыхнула, словно заживающий ожог от слишком неосторожного прикосновения.Но несколько глотков холодного чая и рассеянный взгляд на белоснежной одеяние вишневого сада помогли вспышке угаснуть.
И уже совершенно отстранено, безо всяких чувств, ученый слушал отголоски разговоров двух влюбленных. И потом - раздавшийся как завершение сцены в хорошем любовном сериале - шум винтов взлетающего вертолета.
- Всего-навсего первая настоящая любовь, - сказал он себе, скептически пожав плечами. - Первая любовь почти никогда не бывает счастливой. И мой случай не стал исключением из правила.
Он так втянулся в работу, что даже вздрогнул, обнаружив чье-то нежданное присутствие рядом со своим столом.
- Лукреция? - он улыбнулся ей дежурной, вежливой улыбкой. - Как дела? Проводила Винсента?
Она молча смотрела на него, как показалось Ходжо, не решаясь заговорить.
- Что такое? Ты что-то хотела спросить?
- Это может оказаться важно для проекта, - наконец с трудом выговорила она. - И, я думаю, что... Тебе не придется искать нового ассистента.
Ее последние слова прозвучали как приговор самой себе:
- Я беременна.

В крыле научного этажа, где когда-то жил Сефирот, никого не было. По всей очевидности, те, кто оставался здесь для ночной работы, сейчас находились в других лабораториях или ушли пить кофе в кафетерий. Поудобней закинув лямку рюкзака на плечо, Сефирот вставил в считывающее устройство свою личную карточку и вошел в услужливо открывшуюся перед ним дверь.
Никого. Слабый голубоватый свет, ровное жужжание работающих машин где-то за стеной. Интересно, где сейчас был Ходжо? Сефирот слышал, что в последние несколько дней он не вылезал с научного этажа и ночевал прямо на работе, уезжая домой только для того, чтобы переодеться. В любом случае, если он здесь, то они еще встретятся.

В этот вечер, в этом месте все было наполнено печалью. Печалью потерянного и несбывшегося.
Ожидая, пока Винсент откроет бутылку вина, Лукреция разглядывала комнату. Белый высокий торшер у стены, светившийся насыщенно-золотым светом, большую стеклянную вазу с цветами в углу, выполненную в вутайском стиле, и многочисленные колокольчики. Квартира Винсента была вся в вутайских колокольчиках, и сейчас они тихо и печально звенели под ветром, таким частым здесь, на одном из верхних этажей небоскреба.
Тихо и печально. В такт ее мыслям. В такт ее судьбе.
Былая чистота, волшебство и так похожая на сказку любовь, насколько бы это ни казалось абсурдным и странным, казались безвозвратно ушедшими. Прошлого не вернуть...
И с чего бы? Ходжо обещал никому, без крайней необходимости, не говорить, от кого у нее ребенок. Это, конечно, поможет делу, но это вовсе не значит, что Винсент не отвергнет ее, когда узнает о случившемся. О том, что его невеста беременна от другого...
Признание можно было оттягивать. Можно было бы его оттянуть до самой свадьбы. Можно было отложить свадьбу еще на месяц, а потом... Потом о дождаться первой брачной ночи, и... И, разумеется, существовали способы обмануть бдительность Винсента, чтобы выдать Сефирота за его собственного ребенка... Но...
От одной мысли о том, чтобы так нагло врать любимому человеку Лукрецию начинало тошнить. И, кроме того, Сефирот... У него уже было имя, и он принадлежал не только ей... Он принадлежал Ходжо и, прежде всего, проекту.
Винсент должен был знать...
- Лукреция... - ладонь Винсента осторожно легла на ее плечо.
Лукреция обернулась и порывисто обняла его. Испытав полную силу чувственной любви, теперь она касалась Винсента иначе. И сами прикосновения несли ей самой совсем иное, многим большее, чем раньше.
- Мне тебя... не хватало...
Она почувствовала, как ее бедро случайно соприкоснулось с его бедром. Ее рука сама собой очутилась на его колене и так же, словно бы случайно, погладила его ногу.
- Мне... Мне... тебя тоже...
Судорожно вздохнув, Винсент обнял ее за талию и крепче прижал к себе. Все его тело было напряжено. И касаясь его лица своей щекой, Лукреция чувствовала, как горела его кожа. Сейчас ее тело желало Винсента столь же сильно, сколь ее душа желала соприкосновения с его сердцем. Прикосновения к сияющей любви, приносящей исцеление.
Ей с трудом удалось удержаться и остановиться. Она вела себя слишком смело для той Лукреции, которую Винсент знал раньше. И, что самое главное, она была на первом месяце беременности.
- Винсент, ты должен знать, - внезапно вырвавшись из его объятий и отвернувшись от него, быстро проговорила она. И так же внезапно и быстро вырвалось из ее груди мучительное признание. - Ты должен знать... Я... Я беременна...
- Что?! - голос Винсента прозвучал надломленно и глухо.
Сжав пальцами виски, Лукреция почувствовала, как наворачиваются на глаза слезы. Винсент молчал.
- Это правда, - дрожащим голосом бросила она. - Что еще ты хочешь знать?! Прости меня! Прости!!! Если сможешь...
- Это... Как-то изменит наши отношения... - тяжело упали его слова. Скорее вопрос, чем утверждение. Или как утверждение, очень похожее на вопрос.
Изменит отношения?! Неужели Винсенту нужно было знать только это?
- Я... Знаю, Лукреция... Все меняется... Мы живем в разных городах, далеко друг дот друга... Мы видим не так часто, хотелось бы... - он осекся и осторожно коснулся пальцами ее локтя. - Даже если ты встретила кого-то еще... Мне... Мне не хотелось бы терять тебя...
Сколько боли и надлома в голосе. Боли, которую он так тщательно старается скрыть. Быть Турком всегда значило для него быть сильным. Бедный Винсент!
Обернувшись к нему, Лукреция уткнулась носом ему в плечо. Слезы бежали по ее щекам и тело, само собой, начало тихо вздрагивать от рыданий.
- Это произошло в лаборатории... - сбивчиво начала она.
Но Винсент перебил ее.
- Так ты решилась на это... Создать ребенка искусственным путем... Значит... Ходжо уговорил тебя остаться в проекте...
Искусственным путем! Так вот что подумал Винсент!
- Он не уговаривал... - как можно тверже постаралась проговорить Лукреция. - Я... решилась на это сама...
Винсент вздохнул тяжело и как-то обреченно. Но уже миг спустя он прижал Лукрецию к себе и начал гладить по спине и по волосам. Успокаивающе, любяще, нежно.
- Лу, ты такая упрямая. Мне следовало подумать об этом раньше.
Искусственным путем... Лукреция не стала разубеждать его, что все произошло несколько иначе.

Дверь в его бывшую комнату была закрыта. Сефирот снова воспользовался карточкой. Удивительное дело, но его опознавательный код все еще работал здесь. На считывающем устройстве вспыхнул зеленый огонек, означавший, что дверь открыта.
Толкнув ее вперед, Сефирот уверенно вошел в комнату.
Все как прежде. Почти ничего не переменилось. Деревянные жалюзи на окне, книги на полках. Все, кроме того, что на его кровати спал другой человек. Ощущая, как его тело исподволь покрывается "мурашками", Сефирот подошел к кровати поближе. И его сердце заколотилось так, как никогда не билось даже от самого сильного страха.
Темные длинные волосы, густые и матово-блестящие, как черный шелк. Бледная кожа и тонкие черты... Какая-то почти нереальная, почти сказочная красота. Человек почти... как две капли воды похожий на принцессу из сна. Но только... Только он был не девушкой, а молодым мужчиной.
Словно завороженный, Сефирот опустился на край его кровати и осторожно коснулся его руки. Веки незнакомца дрогнули, и он открыл глаза. Большие красивые глаза цвета темного пурпура.

"- Итак, благородная госпожа, я жду твоего ответа, - с поклоном проговорил Король Эльфов принцессе.
Принцесса задумалась. Сны ее были мучительны, ведь все коварные и жестокие замыслы эльфийской королевы были открыты ей. С трепещущим от волнения сердцем думала она о том, какая опасность угрожает ее народу и ее отцу. И спросила она:
- Я знаю, что ты обладал великим могуществом и великим волшебством. Но теперь ты мертв. Как ты можешь остановить свою Королеву и помочь мне?
Тогда Король Эльфов приблизился к ней, и темные крылья развернулись за его спиной, источая алые и золотые искры.
- Есть способ, благородная госпожа. Верно то, что мою силы и магию может использовать лишь живое тело. Но если мой дух войдет в твое сердце и объединится с твоим, ты получишь и мою силу, и мою магию. Вскоре, в назначенный час, явится за тобой Посланник, который разбудит тебя от долгого сна. И в тот день мы с тобой сразимся с моей коварной Королевой.
Вздрогнула принцесса, услышав его слова. От колдунов и магов своей страны слышала она, что нет никакого добра от того, чтобы пустить в свое сердце дух умершего, тем более - эльфа. Но выбора у нее не было.
- Я согласна, - проговорила она, взглянув прямо в глаза Короля, сияющие глаза цвета темного пурпура. И взглянув в его глаза, поняла, что истинно благородны его помыслы, и слова его от первого до последнего слова правда.
В тот же миг душа Короля Эльфов вошла через открытые глаза в ее сердце, и души их объединились."
Оторвавшись от книги, Ходжо допил банку тоника одним глотков и открыл следующую. Он собирался дочитать эту сказку до конца.

Миры Final Fantasy и не только ^_^	Суббота 22-Ноя-2025 01:20